Мезенская лошадь

Новые данные о мезенской лошади в XVII—XVIII вв

Изучение прошлого отечественного коневодства разных районов обширной территории Россия имеет не только научный, но и практический интерес, поскольку оно обогащает наши знания процессов породообразования в крупном историческом плане.

В этом отношении следует особо выделить Беломорский Север России, давший стране знаменитую холмогорскую породу крупного рогатого скота и две породы лошадей — печорскую и мезенскую. В настоящей статье мы хотим поделиться добытыми нами новыми, преимущественно архивными данными XVII—XVIII вв. о мезенской породе лошадей.

В зоотехнической литературе о происхождении мезенской лошади имеются противоречивые суждения. Так, в «Статистических сведениях о коннозаводстве в России» (СПБ, 1839) говорится, что мезенская порода «разведена в царствование императрицы Екатерины II — селения приморской стороны снабжены были жеребцами, выведенными из Дании» (стр. 185). И. Мердер и В. Фирсов в книге «Русская лошадь в древности и теперь» (СПБ, 1898), ссылаясь на наиболее авторитетных русских ипологов, относили возникновение мезенской лошади к началу XVIII века, когда, по их мнению, произошло смещение голицинских, т. е. датских, голландских, остзейских лошадей с местными и «народилась мезенская порода» (стр. 106). Р. Ольховский («Коневодство Северного края», М. 1935 г.), лично обследовавший конепоголовье по Мезени, Печоре и Пинеге, пришел к заключению, что в «создании мезенской породы принимали участие датские лошади и клеппер, причем последний проник, может быть, через остзейских лошадей Голицинского завода (стр. 220).
В книге «О лошади» (т. 1, М., 1952, стр. 524) указывается, что в район Мезени и Пинеги поступали разные породы лошадей. Однако экологические условия, направленный отбор на выведение лошади, годной для извоза «постепенно сглаживали различия между помесями и привели к формированию типа мезенской лошади». По мнению Б. Войтяцкого, мезенская лошадь представляет собой самостоятельно сложившуюся породу легкоупряжного направления и что попытки улучшить ее другими породами не удались. (Альбом пород лошадей "1953 г., стр. 127).

Исторические документы, хранящиеся в Архангельском и других архивах, позволяют оценить влияние завоза датских лошадей в 1767 г. в Мезенскую округу на формирование мезенской породы лошадей.

Центром формирования ее являлся район Мезени, но она распространена была гораздо шире и разводилась почти во всей Архангельской губернии. Так, в «магистерском описании г. Архангельска 1779 г.» («Временник Моск. общ. истории и древностей Российских», кн. 25, М. 1857) С. Серебренников писал, что в городе Архангельском и в уезде... лошадей имеют хотя ростом невеликих, плоских и крепких, называемых мезенской породой» (стр. 75). В анкете, разосланной в 1881 г. Московским обществом улучшения скотоводства, многие уезды Архагельской губернии, в том числе Архангельский и Холмогорский, на вопрос № 12 ответили, что лошадей v них содержат мезенских. (АОИА, ф. I, on. I, д. 58, лл 7—20).

Лошадь эта, еще задолго до завоза в Мезень датских жеребцов (1767 г.) характеризовалась хорошей работоспособностью и выносливостью. Английский ботаник Традескант старший, посетивший Архангельск в 1618 г., писал: «...что касается их лошадей, то они хорошего сложения, хотя и мелкорослые, но крепкие... напоминают лошадей берберийских, но лучше их для использования в любой части света». О выносливости этих лошадей он приводит свидетельство англичанина Гильберта, который, живя в Архангельске, проделал на мезенской лошади значительное расстояние в течение нескольких дней и при ограниченном кормлении. Лошадь прекрасно выдержала путь. (И. Гамель. Англичане в России в XVI, XVII вв. СПБ. 1865, стр. 139, 140).

Местный историк В. Кристинин («Опыт о сельском старинном домостроительстве Двинского народа на Севере», СПБ, 1785) характеризует лошадей по Мезени и Печоре так «хотя ростом средние, но телом крепкие». Академик И. Лепехин («Продолжение дневных записок путешествия по разным провинциям Российского государства в 1771 г.», СПБ, т. 3, стр. 370) писал: «Мезенский уезд славен также лошадьми, которые за крепких и тяглых почитаются и удаются из них нередко отменные бегуны». Выносливость мезенских лошадей отмечали и А. Пошман («Архангельская губ. в хоз. и др. обозрении» 1802 г., т. I, Арх. 1866, стр. 130), и К. Молчанов (Описание Архангельской губ., СПБ, 1813, стр. 213).

По архивным документам XVIII века можно составить представление о тогдашних размерах мезенской лошади. Так, например, в хозяйственных записях Соловецкого монастыря встречаются реестры лошадей, жеребцов, меринов «кои на стойле», т. е. выездных, рабочих меринов, кобылиц и жеребчиков (ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, L связка XI. д. 24, л. 56: связка L, д. 5, л. 18) с указанием их возраста и высоты в холке. На основании этих реестров нами составлена таблица, характеризующая высоту в холке этих лошадей по различным половым и возрастным группам в 1753—1757 гг.

Более многочисленные данные о росте мезенских кобыл обнаружены нами в рапорте из Мезени о том, какие крестьянские лошади отобраны для случки с ввезенными из Дании жеребцами-производителями (АОИА, ф. 51, on. 1, д. 757, лл. 103, 104). Здесь имеются промеры 26 кобыл, принадлежащих крестьянам Лампонежской и Окладниковской слободок. По высоте в холке эти лошади распределялись так: до 130 см—1, 130—135 см—12, 135— 140 см — 7 и свыше 140—2 головы. Средний рост составлял 136,8 см, с колебаниями от 128 до 146,4 см и был на 16 см больше монастырских. Это объясняется тем, что для случки с тяжелыми датскими производителями были отобраны более крупные кобылы, о чем имеются прямые документальные сведения. Так, например, ряд волостей Архангельской губернии отказались содержать датских производителей «по неимению большого возраста кобыл» (ОАИА, ф. 51, on. 1, д. 757).

Приведенные материалы позволяют заключить, что среди массы низкорослых животных встречались относительно крупные, не уступающие по своим размерам современным мезенским лошадям. По исследованиям Б. Войтяцкого в 1951 г. средняя высота в холке мезенских кобыл составляет 136,3 см, а жеребцов — 143,9 см.

Таким образом, еще до завоза датских жеребцов мезенская лошадь отличалась силой и выносливостью, что отмечалось многими авторами на протяжении веков.

Между тем, Р.Ольховский писал, что «Гипотеза о роли датских лошадей в создании мезенской лошади и специальной литературе стоит достаточно прочно... однако дальнейшее уяснение этого вопроса остается до сих пор невозможным вследствие отсутствия материалов, которые могли бы характеризовать тип лошади, попавшей на Мезень».

Архивные источники позволили нам составить некоторое представление об этих лошадях по масти и размерам. Датские жеребцы, завезенные в 1767 г. для улучшения мезенской лошади, были преимущественно вороной масти. Из 12 производителей 7 было вороной масти, 2 — темно-гнедой и 2 — караковой. Жеребцы были в возрасте 5—7 лет.

Своими размерами они значительно превосходили местных лошадей, о чем свидетельствуют поиски более крупных кобыл для скрещивания с ними. Средняя высота в холке датских жеребцов составляла 155,9 см с колебаниями от 153,3 до 160 см (л. 17—19).

Сопоставление размеров датских жеребцов с размерами мезенских

лошадей, относящихся даже к более позднему времени не позволяет обнаружить влияние этих производителей на мезенскую лошадь. В архивах хранятся прямые документы, доказывающие, что такое влияние было исключено. Архивное дело «О казенных жеребцах, разосланных для размножения в Архангельскую губернию» за 1767—1775 гг. (АОИА, ф. 52, on. 1, д. 757, л. 275, 287, 306 и др.) содержит документы, свидетельствующие о том, что завозные жеребцы плохо использовались для случки, приплода было получено мало, который вскоре исчез, не оставив следа. При переписи 1785 г. на вопрос «Есть ли от заморской породы рогатый скот и лошади?» «соцкий со крестьянами» Лампонежской слободки ответили: «...а лошадей той породы нет». Аналогичные ответы были присланы и из других волостей (АОИА, ф. 1, on. 1, д. 954, л. 4 и др.).

Если этот завоз довольно крупной партии производителей не оказал влияния на мезенскую лошадь то случайные экземпляры, возможно попадавшие в центр ее разведения, тем более не могли повлиять на формирование мезенской породы.

Какие же факторы действительно способствовали созданию этой породы? Отсутствие на Беломорском севере помещичьего землевладения и крепостного права имело существенное влияние на развитие производительных сил. Развитию коневодства благоприятствовало и то обстоятельство, что сначала Холмогоры, а затем и Архангельск (с 1584 г.) с конца XVI в. и до начала XVIII в. являлись центром внешней торговли России с Западной Европой. В связи с этим к Архангельску и Холмогорам с юга (Москва, Ярославль, Вологда) и с севера (Мезень, Печора, Зауралье) шел значительный поток грузов. Для доставки этих грузов на значительные расстояния, в суровых условиях севера, требовалась выносливая и достаточно быстрая лошадь.

В связи с тем, что в Архангельской губернии в качестве рабочих животных использовались только лошади, их численность была довольно большой. Так, например, в «Книге расходной» Н-Карельского монастыря за 1584—1586 гг. упоминалось о пастьбе 34 лошадей (ЛОИИ, СРК, д. 947, л. 14). В описи имущества того же монастыря за 1685 г. упоминается «...16 кобыл, 18 меринов, трехлеток жеребят — 10, жеребят же однолетков — 14» (ЛОИИ, СРК, д. 995, л. 103). В Не-нокоцком Усолье — имении того же монастыря — упоминается «коней зимовых — 20, дворовых — 4» (л. 111, об.). В 1705 г. в Антониево-Сийском монастыре было «езжалых лошадей -- 16, работных — 64, непокладенных — 18, жеребят четырехлетков и трехлетков — 22, однолетки и позднолетки — в монастырских селах». (АОИА, ф. 831, on. 1, д. 198, л. 4 об.). Количество подобных примеров, подтверждающих наличие большого числа лошадей уже в XVI и XVII вв. в монастырских хозяйствах, можно было бы умножить. Актовые материалы, относящиеся к XVI—XVII вв., показывают, что крестьяне севера имели также значительные количества лошадей. Об этом встречаем многочисленные записи о дарственных и вкладах крестьянских лошадей монастырям, о разделе имущества, в «явках» (жалобах) и пр.

Использование лошади как тягловой силы на Беломорском севере уже в XVI—XVII вв., а быть может и раньше, говорит о том, что северные лошади — мезенская и близкая к ней печорская — имели длительную историю.

В исторической последовательности на формирование пород сельскохозяйственных животных, в первую очередь, оказывают влияние окружающие условия, особенно пища и климат. Их воздействие сказывается значительно раньше, чем искусственный отбор и подбор. Поэтому важно отметить, что район Мезени и Лампонежская слобода — центр возникновения мезенской лошади — располагали высокопродуктивными заливными лугами, дававшими большие урожаи хорошего сена. Так, например, в 1765 г. в одном из архивных документов (АОИА, ф. 51, on. 1, д. 218, л. 3) читаем, что «здешнее крестьянство богато сенными покосами и всегдашнее рачение имеет к скотоводству, конях и коровах».

Здесь лошадей кормили не только сеном, но и овсом. Об этом говорят многочисленные записи о покупках овса, имеются и прямые документы. Зимнее кормление лошадей начиналось с конца сентября и продолжалось до июля, т. е. около 280 дней. В делах Клоновского монастыря за 1754 г. (АОИА, ф. 831, on. 1, д. 2843, л. 7, 9) записано, что на этот период времени для рабочих лошадей на каждую заготавливалось по 250 пудов сена. При перегоне в 1767 г. датских жеребцов: от Архангельска до Мезени (АОИА, ф. 51, on. 1, д. 757, л. 1) им было выделено в сутки по 3 гарнца (4,5 кг) овса и по 1/2 пуда сена.

Вместе с кормовыми условиями на формирование мезенской породы оказали влияние и заботливый уход и содержание. В архивных документах имеются многочисленные указания на то, что лошади на севере в XVI—XVII веках как в монастырских, так и в крестьянских хозяйствах содержались в теплых помещениях «хлевах конюших», над которыми сверху помещался сенник (ЛОИИ, СРК, д. 995). В монастырских записях XVI—XVII веков (ЛОИИ, СРК, д. 935) упоминается о «чистке лошадям ртов», о ковке, о наличии попон, зимних и летних хомутов, узд, седел и других частей конской сбруи, часто приносимой «вкладом» крестьянами. «Дал вкладом в монастырь мерин рыж за 1,5 рубля, да седельце за 11 алтын» (д. 942, л. 9).

Из приведенных данных можно заключить, что возникновение мезенской породы лошадей не связано с завозом в Архангельскую губернию датских производителей. Мезенская лошадь является древней местной породой и создана трудом крестьян севера под влиянием потребности в сильных, выносливых, приспособленных к северному климату упряжных лошадях.

В. Куликова, кандидат сельскохозяйственных наук.