Абирег: Интервью Салиса Каракотова, гендиректора АО «Щелково Агрохим»

Руководитель компании «Щелково Агрохим», специализирующейся на производстве семян и средств защиты растений, в интервью изданию «Абирег» рассказал о реальном импортозамещении в АПК.
- Текущий год в России прошел под знаменем тотального импортозамещения. Удалось ли вашей компании при такой политике нарастить долю в агробизнесе? Расскажите об основных итогах.
- У нашей компании разные ниши деятельности: производство и реализация семян сахарной свеклы, а также средств защиты растений. Есть еще и сельскохозяйственное направление. И последний наш амбициозный проект – эмбриональный центр в Липецкой области. Надо отметить, что по всем видам бизнеса наметился рост объемов.
Если говорить по производству семян, то воронежский завод «БЕТАГРАН РАМОНЬ» в этом году произвел и реализовал продукции более чем в 1,5 раза больше, чем в прошлом. То есть реализация была на сумму около 700 млн рублей. В 2016-м, думаю, по меньшей мере, сохраним такие темпы.
Здесь надо иметь ввиду, что воронежский завод – самодостаточная промышленная единица, которая может обеспечивать продукцией очень большие площади РФ, да и зарубежья тоже. В России мы сейчас занимаем приблизительно 11% данного рынка. Это чрезвычайно мало.
- Вы говорили, что воронежский рынок семян вам дается непросто…
- У нас есть определенные претензии. Например, когда корова не дает молока, то претензии надо предъявлять не к корове, а к тем, кто ее пасет. Есть претензии к Воронежской области абсолютно прямые и обоснованные. Может, это в качестве серьезного вывода или полусерьезного, но я неоднократно говорил губернатору Воронежской области Алексею Гордееву, что ваш регион – единственный, который ни зернышка с этого завода не сеет. Можете представить? В то время как соседняя Курская область сеет благодаря нам приблизительно 40% своих площадей.
- Мы на одном из круглых столов задавали этот вопрос местным аграриям. Они ответили, что есть вопросы по качеству…
- Они могут говорить о качестве сколько угодно, например, что драже не круглое. Как будто квадратное. И растет не так. Это выдумки и фальсификация. Понятно, что есть привычка – нравится немецкий продукт. Здесь можно было бы понять аграриев, если бы зарубежные материалы давали им кроме сахаристости свеклы золотые яйца, а наши семена убого пристроились в уголке. Но есть крупные компании, которые приобретают нашу продукцию и видят результат. Мы, конечно, набили оскомину, утверждая, что российские гибриды и урожайность, и сахаристость дают выше. У них структура клеточная прочнее. Бренды, которые должны расти на нашей земле, вызывают неприятие.
- Но ведь российский материал и зарубежный должны же отличаться?
- Это принципиальная позиция некоторых аграриев – не хотим российское. Даже просто попробовать не хотят. Иностранные семена сахарной свеклы ничем не отличаются от наших. Более того, у нас две линейки продукции – с иностранной селекцией и российской, которая выработана в километре от Рамони – в Институте сахарной свеклы. Должен сказать, что с самого первого дня слышим непонятные возражения. Хорошо, предположим, что все, кто сеет иностранными семенами, имели бы выдающийся результат. А те, кто сеет бетагранскими, плакали от недобора. Все же наоборот: по всей России получаем выдающиеся результаты. Более того, по итогам этого года была катастрофа с ураганами и пересевом свеклы. В течение короткого времени рамонский завод закрыл срочные потребности, работая в три смены, по меньшей мере 25 тыс. га, которые подлежали пересеву. Хорошие результаты были, в частности, в Орловской области при пересеве нашей продукции даже на месяц позже положенного срока – в мае.
Даже если Воронежская область не будет принципиально покупать, будем развивать это направление – производить семена.
- Большой потенциал пропадает?
- Мы готовы при ситуации, когда у нас не окажется семян иностранной селекции, закрывать эти потребности. России же отказывают, к примеру, в доступе к зарубежным финансам. Страна должна думать по принципу «а вдруг завтра война?». А если продовольственная война или война технологий? Когда не окажется семян, заводов, окажемся без сахара.
- По цене как соотносится зарубежный и российский материал?
- Наша цена ниже процентов на 25-30. Глядя на нас, появилось еще одно подобное предприятие в Белгородской области – совместное российско-голландское. Сейчас Россия, имея два завода, может обеспечить себя полностью семенами.
- Ваше воронежское предприятие сейчас работает на полную проектную мощность?
- Что такое проектная мощность? Это когда ты сутки напряженно работаешь в три смены. В день сегодня выходит 2,5 тыс. посевных единиц. Предприятие работает на суточной пиковой мощности, когда наступает сезон, а так можем закрывать российскую потребность от 40% до 70%.
- Ваше предприятие «Бетагран Липецк» занимается редким направлением – производством биоматериала. Как приживаются новые технологии?
- Очень хорошо. Мы отрабатывали технологию, попутно нарабатывая криобанк. Накопили более тысячи зрелых эмбрионов. За год отработали технологии IN VIVO и IN VITRO через получение эмбриона в живом организме и в лабораторных условиях. Обкатали технологию дозревания эмбрионов, их замораживания для долговременного хранения. Параллельно отработали с высокой результативностью процедуру имплантации эмбрионов суррогатным матерям-реципиентам. Достигли при технологии IN VIVO более 70% приживляемости, IN VITRO – более 50%. Это показатели выше мирового уровня.
- Полгода назад стоял сложный вопрос с закупкой нетелей…
- Как раз теперь можно смело утверждать, что мы вполне в состоянии заменить закупку нетелей поставкой будущих телят в виде эмбрионов. Чем хороша технология – одна корова, нетель, может дать одного теленка в год. Мы собрали высокоудойных коров по всей стране, которые давали от 11 до 14 тонн молока. Их генетический материал в совокупности с семенем быков высочайшей генетической ценности дают конечный продукт в виде эмбриона, через который в недалеком будущем (три года) будет воплощена наследственно закрепленная способность коровы давать высокий надой. Почему этот метод наиболее интенсивный по сравнению с традиционным, искусственным осеменением? Если корова в обычных условиях может произвести в год одного теленка, или три-четыре за свою продуктивную жизнь, то при использовании новой технологии за год мы можем получить от нее 30-80 эмбрионов. Это индивидуальные особенности каждой коровы. А после пересадки эмбрионов – соответственно 15-40 телят. И это не предел, отдельные коровы-доноры дают по 20-30 качественных эмбрионов за один цикл, а по нашим разработкам количество таких циклов возрастает до восьми в год. Нетрудно произвести расчет. Представьте, от одной выдающейся коровы – более 10 телят в год! Это минимальный результат. По любым прогнозам, он существенно выше. Мы с установленной периодичностью отбираем зрелые эмбрионы из матки коровы, параллельно – яйцеклетки, которые оплодотворяем, культивируем, а на выходе получаем готовые к имплантации эмбрионы. Делать это можно по технологии IN VIVO каждые 45 дней, по технологии IN VITRO три-четыре раза в месяц (можем отобрать две-три яйцеклетки. Из них в любом случае выделим вполне кондиционный материал). Следовательно, это способ быстрого роста поголовья с высокопродуктивным скотом. Естественно, это дешевле, чем купленная нетель.
- Есть ли спрос на липецком и воронежском рынке по данному направлению?
- Высокий, причем не только в Черноземье, но и в Краснодарском крае, где тоже – и успешно – начата работа. Большой интерес проявил Башкортостан, уже в январе 2016 года там будут произведены первые пересадки эмбрионов. В крупных хозяйствах предложили все размножение племенной части стада осуществлять через эмбрионы. Направляем туда наших специалистов, они там живут и работают над подготовкой и проведением имплантации эмбрионов. Упрощенно процедура пересадки выглядит как при обычном осеменении, однако много сложнее. А вся процедура получения и пересадки эмбрионов требует нескольких этапов: подготовка лучших коров стада – гормональная стимуляция доноров, извлечение, определение качества, замораживание и имплантация эмбрионов. В чем отличие? В сложности исполнения всех процедур на каждом этапе – слишком тонкая работа. Отслеживаем приживляемость в течение трех месяцев. Это постоянная работа, которая сегодня набирает мощность, скорость, как раскрутившийся маховик.
- Предприятие приносит доход?
- Сейчас оно само себя обеспечивает. С этапа выхода на производство не менее 10 тыс. эмбрионов предприятие не только само себя окупает, но и возвращает инвестиции. Мы потратили на завод собственные деньги, не было ни рубля кредитных средств. При работе на полной мощности (10 тыс. эмбрионов) в течение трех-четырех лет вложения должны вернуться.
- Дорого создать такое предприятие?
- Сравнительно недорого, потому что мы успели вложиться до роста курсов валют. А ведь там почти все оборудование импортное. Всего вложили порядка 370 млн рублей. Таких объектов в нашей стране нужно штук 10.
- А сейчас только один?
- Да. Смотрите, в России около 8 млн коров. Понимаем, 100% перевести на такое размножение не сможем, но, если бы было 10 лабораторий, которые производили 100 тыс. эмбрионов, произошел бы серьезнейший рывок в течение трех лет по части наращивания надоев и улучшению качества стада.
Эмбрион стоит 20 тыс. рублей. Кажется, что дорого, хотя нетель обойдется в 280 тыс. рублей. Мы бы хотели, чтобы власти субсидировали аграриям закупку. Тут нужны такие же преференции, как и при приобретении нетелей. При этом субсидирование нетелей выходит дороже, учитывая их конечную стоимость. На эмбрион нужно не так много денег.
- Государство не хочет развивать эту сферу? Еще такие центры строить?
- Оно откликнулось. Мы подали заявку в Минсельхоз РФ на признание этого объекта селекционно-генетическим центром, который будет иметь соответствующие преференции. Возможно, это позволит сделать привлекательным строительство новых подобных объектов. Есть приказ Минсельхоза, по которому СГЦ субсидируются в размере 30% от стоимости строительства.
- Вы под него попали?
- Пытаемся, но есть противники, которые не понимают, что это такое. Они понимают СГЦ, когда есть тысяча коров и производят нетелей или телят. А вот что такое эмбрион – тут приходится объяснять.
- Нет пока доверия или статистика приживаемости смущает?
- Нет, статистика уже есть. Даже при стандартном бычьем осеменении стельность от первого осеменения не выше 70-75%. При технологии IN VIVO это составляет 50-70%. IN VITRO еще сложнее, но результат близок к IN VIVO. Но! Нужны профессионалы. Страна их лишилась примерно с 1993 года, а новых не вырастили. Мы эту нишу заполняем, готовим специалистов в области биотехнологических инноваций.
- Какие результаты по средствам защиты растений?
- Совсем другая картина, чем по семенам. У нас, видимо, наступает перелом, когда российским сельхозпрепаратам начинают доверять больше, чем иностранным. Отечественный рынок в текущем году хорошо отреагировал на наши предложения: по России у компании рост 78% к 2014 году. И рост физических объемов тоже большой – 14%. И мы такие не единственные. В 2015 году российские препараты заняли не менее 50% внутреннего рынка. Раньше подобные показатели были недостижимы. Поэтому объемы производства должны расти и в будущем. Важно при этом отметить, что ценовой уровень отечественных препаратов ниже, чем у иностранных. Мы не то что не отдаем рынок, а постепенно его забираем.
В 1999 году доля российских препаратов на рынке достигала лишь 20%. Доля иностранного присутствия всегда была выше. Наше предприятие – одно из двух крупных в России среди производителей средств защиты, на нас большая ответственность, и мы в состоянии обеспечить половину потребности России в препаратах. Кстати, Воронежская область хорошо доверяет нашим средствам защиты, здесь рост составил чуть ли не 50% по сравнению с 2014-м.
- За счет чего удается прибавлять?
- «Щелково Агрохим» – серьезное новаторское предприятие, мы – бывший научно-исследовательский институт средств защиты растений. Специалисты у нас работают десятилетиями. Мы создали целое направление по технологиям защиты и вообще по технологиям управления растениями. Это многих привлекает.
- Государство вроде бы собирается увеличивать поддержку аграрного направления. Пользуетесь этим?
- Мы впервые обратились за помощью в правительство. Хотели бы получить элементы поддержки для внутреннего производителя. Пока их нет. Эти меры поддержки были всего три года, в 1999-2001 годах, когда покупателю субсидировалось приобретение отечественных препаратов. С 2001 года поддержки не стало. Единственное, был период, когда с 2009 по 2012 годы субсидировались только свекловичные препараты. Поскольку мы с 2012-го в ВТО, никакого субсидирования конкретных направлений по условиям Всемирной торговой организации не допускается, нет поддержки внутренних производств. Но есть другие меры поддержки. Например, можно ограничить количественный ввоз импорта, что мы и рассчитываем увидеть.
«Абирег»от 24.12.2015